Читать интересную книгу Игра в античность - Игорь Ягупов

– Кажется, нас никто не заметил, – пробормотал старик, испуганно оглядываясь назад, в темный проход.

– Я молю об этом, отец, – прерывающимся голосом ответил мужчина и тут же поспешно добавил: – Остановимся на несколько минут. Мне нужно перевести дух и сделать хоть пару глотков из бурного Ксанфа.

Со стоном он опустил старика на землю, а сам по скользким от воды камням, упав на здоровое колено и вытянув назад изуродованную ногу, подполз к реке и стал жадно пить, захватывая воду в сложенные ковшиком ладони. Напившись, он ополоснул водой лицо и тяжело, с трудом развернувшись, отполз назад, где почти без сил опустился на траву.

– Эней, сколько можно повторять: оставь меня, – обратился к нему старик. – Тебе тяжело. А до рассвета нужно во что бы то ни стало подняться в ельник Иды. Иначе нам несдобровать.

– Мы все избегнем гибели или погибнем вместе, – мужчина проговорил это без всяких эмоций, как заученную фразу, которую ему пришлось повторять непонятливому собеседнику уже бессчетное число раз.

– Твоя нога, Эней, – старик горестно развел руками. – Будь проклят герой Диомед, пославший в тебя грозный камень. Я ведь вижу, что ты обессилел.

– Я справлюсь, отец, – возразил мужчина, – справлюсь. Лишь бы только великие боги позволили нам уйти из города.

– Но златокудрая Афродита, она обещала мне, – голос старика дрогнул, когда он упомянул имя прекрасной богини.

– Прости, отец, но я не думаю, что моя мать многое решает на Олимпе, – ответил мужчина, настороженно оглядываясь по сторонам. – А у нас там по вине Париса бессчетное число могущественных недругов.

С этими словами он, стараясь не сгибать изувеченное колено – было очевидно, что это причиняло ему ужасную боль, – встал с земли, вновь взвалил на плечи старика и вместе с малышом, схватившим его за край хитона, двинулся в путь, направляясь к близлежащим отрогам Иды.

Впрочем, путь его тут же прервался снова. И весьма неожиданно. Из-за ближайших кустов выступила ему наперерез величественная и воинственная голубоглазая юная женщина с пепельными волосами. В правой руке она сжимала могучее копье с сияющим золотом острием. Она стремительно и, как казалось, почти не касаясь сандалиями травы, приблизилась к беглецам.

– Куда ты так торопишься, Эней? – грозно спросила она застывшего, словно прикованного к месту, на котором он стоял, мужчину и тут же, переведя взгляд на старца, продолжила: – Анхиз, и ты здесь? Неужто думаете вы, что скромные услуги, что оказали вы ахейцев войску во времена осады долгой, достаточны, чтоб сохранить вам жизнь?

Мужчина со старцем на плечах молча стоял, безропотно и устало понурив голову. Воительница приблизила острие копья к груди Энея, как будто взбадривая его для ответа.

– Что можем мы возразить тебе, светлоокая богиня? – пробормотал мужчина. – Какого ответа ты ждешь от несчастного смертного? Тебе решать, кого казнить, а кого миловать. Я лишь хотел сохранить жизнь сыну своему Асканию. Ну да, видно, не суждено. Ты никого не выпустишь отсюда, – он устало тряхнул головой и опустил старца на землю.

– Уйми свой гнев, Паллада. Поговорим спокойно, без упреков, – послышался за спиной богини раздраженный ворчливый голос, охрипший и сорванный, словно его хозяин проводил дни, торгуясь на базарной площади.

Впрочем, Афина прекрасно знала этот голос, не имевший никакого отношения к лавочникам из вонючих лачуг нижнего города, где располагался рынок. Она давно чувствовала, сидя на надломленном дереве, что она не одна здесь караулит тайную дверь. И появление хозяина сорванного голоса не стало для нее неожиданностью.

В мгновение ока воинственная дочь Зевса повернулась навстречу говорившему. Ее копье, с глухим шумом рассекая воздух, описало полукруг и уперлось прямо в горло коренастого мужчины в латах, с мечом у пояса и огромным щитом, висевшим у него за спиной. Горбатый нос, черные брови и взлохмаченные волосы придавали незнакомцу свирепый и грозный вид. Когда копье уперлось ему в шею, он молниеносно прянул назад, сжав при этом руку на рукояти меча.

– Еще одно движенье, милый братец, – произнося это, Афина снова приблизила копье к шее незнакомца, – и богу врачевания Пеану придется долго над тобой работать, пока ты вновь осмелишься явиться на поле битвы, карая без разбору жалких смертных. Так что уж лучше убери ты длань свою с меча.

Незнакомец заскрежетал от злобы зубами, но подчинился воле могучей Паллады.

– Оставь, сестра, им жизни их, – он бросил взгляд на троянских беглецов, очевидно, не рискуя не только указать на них рукой, но даже кивнуть в их сторону – уж очень не хотелось ему, чтобы в его горло вонзилось жалящее острие божественного копья. – Пускай они идут своей дорогой. Не будем же устраивать мы битвы друг с другом из-за жалких смертных, которые не стоят и заколки ничтожнейшей, что на одеждах наших скрепляет ткань, не дав упасть ей наземь?

– Ты это сам решай, Арес свирепый, – воскликнула звонким голосом Афина. – Меня ты поразить не сможешь в битве. Забыл, что после каждой нашей схватки ты к нашему отцу бежишь со стоном? И жалобы ты на меня возводишь владыке и бессмертных всех и смертных. Ты вспомни, как Диомед герой вонзил с моей подачи тебе в утробу медное копье.

При упоминании имени Диомеда и Арес, и Эней вздрогнули, как будто вновь испытали боль, причиненную им обоим неукротимым ахейцем. Афина же, насладившись произведенным эффектом, продолжала:

– Так что уйди с дороги, милый братец, не отвлекай меня ты словесами от дел, что я задумала исполнить. Но ежели ты хочешь драться, то изволь. Да только не успеешь ты вытащить из ножен острый меч свой, как будешь сам нанизан на мое копье. Тебе решать, что делать. Но лично я считаю, что богам, как сам ты мудро только что заметил, не стоит ссориться из-за ничтожных смертных, чьи судьбы вечно колеблются на острие меча.

Афина замерла, выжидая. Видно было, что она готова к любому исходу разговора. Впрочем, пауза продлилась недолго. Арес отступил, разведя руки в стороны, тем самым ясно давая понять, что не будет хвататься за меч, чтобы сразиться с великой дочерью своего бессмертного отца.

– Я знал, что это будет бесполезно, – пробормотал он, оглядываясь. – Не изменить нам то, что Афа уже решила про себя. Напрасно гнали мы нашу колесницу, дорогая. Не стоило мне поддаваться твоим мольбам.

Услышав это, Афина громко расхохоталась:

– Я вижу, братец, чуть не весь Олимп собрался здесь, у крепостной стены троянской. Какая необычная забота о беглецах ничтожнейших, что выбрали позор изгнанья взамен достойной гибели на поле лютой брани. Что ж, выходи, порадуй, Афродита, меня своей сладкопевучей речью.

При этих словах из-за ближайшего дерева выступила стройная и высокая дева с золотыми пышными кудрями, в золотистой, ниспадающей мягкими волнами ризе. Она робко подошла к Афине и опустилась перед ней на колени.

– Пощади, могучая богиня, ты сына моего Энея и спутников его, – пролепетала она тихим голосом, полным тоски и безысходности. – Оставь его, не дай угаснуть ты народу Илиона. Уж все сбылось, что было предначертано судьбою. Зачем тебе гоняться здесь за теми, которых ждут лишь беды да тяжести изгнанья? Отпусти их. Знаешь ты сама, что общий бог Арес для смертных. Карает он, как тех, так и других в кровавой битве, и не щадит он обе стороны. Но коли бог войны готов смирить жестокость и отпустить троих, что здесь стоят в унынье, к чему тебе брать на себя их судьбы? Молю тебя, оставь их, пусть идут, как предназначено им свыше. Не будь мудрее Мойр, что ткут судьбы обрывистую нить. Они одни лишь властвуют над всеми. И даже Зевс покорен им отчасти.

– Мне не рассказывай ты то, что и сама я знаю твердо, – Афина в гневе возвысила голос. – Необоримое могущество судьбы не простирай на головы несчастных, которые стоят сейчас пред нами, – богиня кивнула в сторону людей, следящих в безмолвии за спором бессмертных. – И я не хуже, чем старухи Мойры, смогу прервать их жизни нить своим копьем могучим. Сейчас иль через несколько десятков лет – они умрут. Так раньше или позже? Я разницы большой не вижу в этом.

– Но… – попыталась возразить Афродита.

– Но я хочу, чтоб раньше, – оборвала ее воинственная Паллада. – Закончим же на этом пререканья наши. Я утомилась от вереницы слов, что воздух сотрясают бесполезно.

На глазах прекрасной золотой богини заблестели слезы. Но Афина больше не обращала на нее никакого внимания. Она вновь повернулась к Энею, Асканию и бессильно полулежащему на земле Анхизу, приступила к ним и занесла свое огромное копье над их склоненными в испуге головами. Все вот-вот должно было закончиться.

Но тут яркая искра чиркнула по небу, словно падающая звезда, стремительно приближаясь к группе людей и богов, стоящих у городской стены возле потайной двери. И спустя мгновение легкокрылая вестница богов – богиня радуги Ирида предстала перед Афиной в своем блистающем всеми цветами наряде.